П.Н. Зырянов. Петр Столыпин: политический портрет.
Петр
Аркадиевич Столыпин был человеком
странной судьбы. Он не рвался к власти,
но неожиданно для всех – быть может, и
для себя тоже – вдруг оказался у ее
вершин. Современники, удивленные этим
взлетом, стали говорить, что он почти всю
жизнь провел в провинции и не готов к
своей новой роли, что у него
нет собственных идей, что он «приказчик»,
исполняющий чужие приказания, локомотив,
вытягивающий поезд в указанном кем-то
направлении. Такие характеристики
появились еще при жизни Столыпина, и он,
надо думать, был о них наслышан. И только
немногие люди, в том числе он сам, знали,
насколько это несправедливо. Ибо в
рабочем столе Столыпина лежала папка
взаимосвязанных проектов, призванных
последовательно переустроить
государственную жизнь России на всех
этажах, начиная с самых нижних, где
государственные устои опускаются в
толщу народной жизни. Окончив работу над
последними проектами, он отправился в
роковую поездку в Киев. Из Киева он не
вернулся. Проекты были изъяты, описаны и
… канули в безбрежное море
государственных архивов. Историкам до
сих пор не удалось их выявить.
Подлинного
Столыпина мы до сих пор не знаем. Имя его
оказалось прочно связанным с одной из
немногих реализованных реформ, автором
которой, строго говоря, он не был, хотя
она входила в систему задуманных им
преобразований. Реформа была не самой
удачной из этой серии, и ее судьба тоже
оказалось странной. Сначала ее
беспощадно поносили, в ней не
разобравшись, а с недавнего времени
стали восхвалять, так и не потрудившись
разобраться.
И
еще имя Столыпина прочно связано с
репрессиями, которыми были отмечены
окончание первой русской революции и
начало последующего периода, из учебных
программ известного на как годы «столыпинской
реакции». К сожалению, в проведении
политики репрессий он видел свой долг,
свой крест, непременное условие для
выполнения программы реформирования.
Они сильно отягощали его совесть, но он,
зажав свою человечность, проводил их
жестко и непреклонно, слишком поздно
заметив, что пора, пожалуй, остановиться.
И с этим вошел в историю. Потому что не по
его вине ему удались репрессии
и не удались реформы. В драме русской
истории ХХ века ему была отведена видная
и вместе с тем незавидная роль. По ходу
драмы он попытался вырваться из этой
роли, сделал несколько шагов и оказался
не в силах преодолеть путы сцепившихся
обстоятельств, узких интересов и
непонимания.
Его
действительно не понимали ни при жизни,
ни после смерти. Не понимали ни его
сподвижники, ни враги. И при том не был он
человеком слишком сложным, недоступным
для понимания человеком и политиком.
Дело же было в том, что его действия,
всегда определенные и целенаправленные,
ударяли по очень многим людям, из разных
классов и общественных групп, и вызывали
всплеск отрицательных эмоций. В такой
обстановке трудно было рассчитывать на
объективную оценку.
Наше
время вынесло из глубины отечественной
истории многие имена и факты, прежде
известные лишь малому кругу узких
специалистов. Вспомнили и о Столыпине –
и вновь его постигла странная участь.
Вокруг его имени взвихрился вихрь
суетливого почитания и восторженных
эмоций. Ссылаясь на него вкривь и вкось,
его спешат записать в союзники даже те, с
кем он бы уж точно не пошел бы ни в какой
бы союз. Однако такой энтузиазм не
прибавляет знания, и Столыпин остается
непонятным и в наших днях.
Вот
почему важно попытаться по – настоящему
разобраться в его делах, идеях и
замыслах, показать его жизненный путь и
понять его роль в нашей истории –
попытаться сделать все это, не претендуя
на полное понимания всех проблем и
обстоятельств и рискуя, в свою очередь,
оказаться непонятым.